«Лимонка» в войну - Сборник

«Лимонка» в войну

Составитель Захар Прилепин

От составителя

Люди едут на войну. Бездомные офицеры и недоучившиеся студенты, авантюристы и идеалисты, добровольцы и наемники, политические фанатики и модные журналисты. Искушенные профессионалы и близорукие туристы. Едут к линиям фронта и на земли враждующих племен, в зоны этнических чисток и партизанских диверсий. В страны-изгои, в горы, пустыни, джунгли. В том числе каменные.

Едут «почувствовать прохладу оружия», приобщиться к мировому джихаду или мировой революции, а то и к новому мировому порядку.

Их не гонят на войну, их даже пытаются туда не пускать. И все они отличаются от тех, кого на войну везут.

Эта книга для тех и о тех, кто едет на войну.

Поедем на войну

В Очамчире умереть – красиво,Солнечная долька на губах.В роще ароматных апельсиновГладя, как любимую, автомат,Забыв весь страх,Что улицы Москвы беззаконны,Идешь как будто раздетым.Зло и Добро невесомы…

Поедем на войну.

До Краины узким коридором,Где средневековия закон,И над всеми только пули богом,Но и сам ты с пулями как бог,Имеешь право ответа!А снег московский грязен.Опасность в собственном доме.Друг и Враг неразделяем…

Поедем на войну.

А в жизни так мало нужно:Почувствовать себя кем-то,В руке прохладу оружия,Запах мужской и терпкий,В глазах своих мираж дома…В глазах врага по-другомуВсё!

Поедем на войну…

Русский пацан с оружием в руках

Другороссы – это представители партии «Другая Россия»; они же ныне запрещенные «нацболы», они же лимоновцы, они же бойцы «Интербригад». Слышали, наверное.

Впрочем, в наши дни информационные волны идут с такой частотой, что многое скоро забывается. Наверное, какие-то вещи придется напомнить. В середине 90-х годов писатель Эдуард Лимонов создал в России Национал-большевистскую партию.

К тому моменту Лимонов в качестве любопытствующего литератора, военкора, а порой и добровольца объездил все попавшиеся ему на пути «горячие точки», за что был исключен из европейского литературного истеблишмента, но заработал в определенных кругах репутацию человека яркого и бесстрашного.

Соответственно, и в его организации сразу сделали ставку на самых яростных и дерзких – в противовес тяжеловесным представителям официальных парламентских партий.

Нацболы были агрессивны, антибуржуазны, требовали реанимации и восстановления империи. Упрямо утверждали, что, несмотря на все наши «демократические преобразования», конфликт России и Запада неизбежен, а неолиберализм в России не приживется.

(Дразня новейшую буржуазию, в середине 90-х нацболы ходили по улицам Москвы с лозунгом «Завершим реформы так: Сталин, Берия, ГУЛАГ!»).

В 90-е дезориентированное население России зачастую воспринимало нацболов как банду дикарей. В то время как эти парни во многом оказались замечательно прозорливы.

Новое российское буржуазное государство всегда воспринимало НБП в качестве противника – в то время как нацболы были самыми неистовыми патриотами в стране. Хоть и «левого», «большевистского» толка.

Характерно, что и в России, и, к примеру, на Украине государство, так или иначе, пестовали «правые», откровенно фашиствующие группировки. У нас контора «крышевала» футбольных фанатов, в Киеве Янукович и все его предшественники понемногу отстегивали купюры на будущий «Правый сектор» и тренировочные лагеря бритоголовых. В «час X» вдруг выяснилось, что российские аналитики и лично Янукович всё перепутали, потому что их подопечные в целом забили на донбасское ополчение и уехали воевать в украинские добровольческие батальоны.

Но это было несколько позже.

На территорию «большой политики» Лимонова со товарищи так и не допустили; зато эта организация активно отметилась на других уровнях и фронтах.

«Нацболы» провели десятки, а скорее даже сотни скандальных акций по всей России и за ее пределами. Визитной карточкой организации стали ненасильственные захваты тех или иных органов власти или знаковых публичных мест.

Нацболы первыми, еще в 1999 году, объявили на весь Крым: «Севастополь – русский город!» (15 нацболов получили за ненасильственный захват морской башни в Севастополе по пять месяцев украинской тюрьмы).

Поначалу (а некоторые чудаки – и по сей день) воспринимали нацболов как группу «артистов», арт-проект, перманентную культурную акцию.

Тем временем Эдуарда Лимонова и соратников взяли на Алтае и обвинили в попытке вооруженного вторжения в Казахстан (с целью отторжения северных территорий Казахстана в пользу России). Прокурор требовал персонально для Лимонова «четвертной» – однако обнаружилась проблема с доказательствами: «контора» поторопилась с захватом лимоновской группы и в необходимом количестве доказательств не нашла. А могла бы.

Партийцев все равно посадили, но дали существенно меньше.

Чтобы хоть как-то урезонить лимоновцев, которых не удавалось запугать или в полном составе отправить за решетку, лимоновскую НБП запретили как экстремистскую организацию.

Так на месте объявленной вне закона НБП появилась партия «Другая Россия» – с тем же лидером и тем же составом.

Запреты и массовые посадки (в партии отсидело свыше 250 человек, тысячи прошли через многократные административные задержания) не смогли ни на что повлиять. Задор и мужество партийцев оказались неистребимы.

Нацболы-другороссы не только отличились захватом приемной Администрации президента РФ в Москве и захватом Минздрава (так они добивались отмены закона о монетизации льгот – и, между прочим, добились), но и с разными целями посетили дюжину военных конфликтов в самых разных концах земного шара.

Лимоновцам, как выяснилось, дело есть до всего.

Но книга эта, по большому счету, далеко не только о войне.

Она о предчувствии войны и о том, как это предчувствие вдруг начинает сбываться.

Здесь в живом режиме выкладывается геополитическая картина мира, сложившаяся после череды войн, связанных с распадом СССР.

Здесь начинается новая череда войн, связанных с движением к воссозданию распавшейся империи.

По этой книге можно в целом проследить, как все это было, и понять, что будет.

Поначалу русские пацаны приглядываются, принюхиваются, пробуют оружие на вес. Изучают биографии действующих или недавно убитых, засуженных, посаженных, подло уничтоженных героев того или иного сопротивления.

Ополченцы, военкоры, журналисты, а часто – просто праздные гуляки – нацболы-другороссы мечутся повсюду.

Впрочем, часто с конкретными целями. С целями все более и более конкретными.

Мелькают: Сербия, Иран, Таджикистан, Осетия, Абхазия, Азербайджан, Чечня…

Пацаны видят все своими глазами и пишут отчеты в главный партийный печатный орган: легендарную газету «Лимонка».

Партийные представительства нацболов в Прибалтике устраивали акции прямо на объектах НАТО. Другие партийцы работали на территории Украины и давно догадывались, к чему все идет.

Характерно, что в Ираке одни нацболы контактировали с бойцами Сопротивления, а другие – ездили туда в составе подразделений миротворцев. В принципе пацаны могли бы случайно убить друг друга. Но то была не наша война – там партийцы просто набирались опыта.

В какой-то момент набрались до такой степени, что, создав – в рамках партии – движение «Интербригады», – перегнали на Донбасс свыше тысячи человек и создали там несколько военных подразделений, активно воевавших на стороне ополчения.

О своих многочисленных приключениях отписались, конечно же, далеко не все и даже не половина партийцев.

Одни не хотят палиться, другие – хвалиться, третьи – еще на войне (некоторые уже два года безвылазно), четвертые – не мастера писать сочинения.

Но в целом картина ясна.

Мы видим русского пацана в переделках конца прошлого столетия и на первых войнах XXI века.

Знакомьтесь. Вам еще не раз придется с ним повстречаться.

Захар Прилепин, 2015

Часть первая

До Краины узким коридором

Жопа мира

– Видишь, горы, брат? Они, сверху летишь, очень на сухое говно похожий, да? Много кучи! – Беспокойный молодой таджик слева, у иллюминатора, никак не унимался. Он нервничал весь полёт, сильно тряс то одной, то другой ногой, громко вздыхал, вскакивал и убегал в туалет, через минуту возвращался. – Извиныте. – Мне и старухе справа от меня приходилось всё время подскакивать, чтобы пропускать его туда-сюда, и старуха, уже просто не переставая, шипела на него из глубин своего многослойного азиатского тряпья. Но парень был явно не в себе, и чем меньше времени оставалось лететь до Худжанда, тем сильнее он волновался и всё настойчивей пытался заговорить со мной.